Сын Сумерек и Света - Страница 53

Вскипая от ярости, я громко выругался и бегом бросился к дому с твёрдым намерением проучить святотатца. Златошерстые зверушки с длинными пушистыми хвостами и кисточкообразными ушами, те самые, которых любила Диана, испуганно шипели на меня из густой травы.

Когда я пробегал между двумя клумбами, где росли любимые Дианины сумеречные розы, дверь дома неожиданно отворилась, и на крыльцо вышла красивая стройная девушка в коротком зелёном платье. Она смотрела на меня, приветливо улыбаясь.

— ДИАНА! — вскричал я. — О БОГИ! ДИАНА!

Я взлетел по ступеням на крыльцо, чтобы обнять её, прижать к себе… Только в самый последний момент я понял, что обознался, и резко затормозил. Мои руки остановились в сантиметре от талии девушки, которую издали я принял за Диану.

Вблизи она больше походила на Юнону — если вообще можно говорить о разной степени схожести с двумя столь похожими друг на друга сёстрами. У неё были волнистые тёмно-каштановые волосы, озорные карие глаза и чёрные брови моей матери; зато фигура, овал лица, улыбка… Её улыбка! Она не была такой ослепительной, как у Юноны, но разила меня в самое сердце, заставляя его болезненно ныть. Это была улыбка Дианы…

— Здравствуй, Артур, — сказала мне знакомая незнакомка. — Я Пенелопа.

Постепенно на смену разочарованию мной овладело любопытство. Девушка, назвавшаяся Пенелопой, была очень молода. И хотя судить об истинном возрасте ведьм по их внешности дело неблагодарное, в данном случае я был стопроцентно уверен, что ей никак не больше двадцати пяти лет. А значит…

— Ты моя новая сестричка? — спросил я. — Кузина, племянница?

— Вроде того, — ответила Пенелопа. Только теперь я заметил, что она сильно взволнована и даже не пытается скрыть это. — Кроме всего прочего, я твоя двоюродная сестра.

— Кроме всего прочего? — озадаченно произнёс я.

— Моя мать — твоя тётка Диана, а стало быть, мы кузены, — объяснила Пенелопа. — Но не это главное… — Тут она умолкла, видимо, для того, чтобы дальше я сам догадался.

Я догадался — и замер, как громом поражённый. Со мной случилось что-то вроде паралича, умственного и физического. Я не мог выдавить из себя ни слова и лишь обалдело таращился на Пенелопу. Вы можете сказать, что это было ясно с первой же секунды. Пожалуй, да. Но хотел бы я посмотреть на вас в моей ситуации.

После непродолжительного молчания Пенелопа вновь заговорила:

— Как-то неправильно получилось, правда? С тех пор как стало известно, что ты жив, я очень ждала тебя… и очень боялась, что ты придёшь, ещё не зная обо мне.

— Т-так т-ты м-моя д-доч-чь? — пробормотал я, в первый и, надеюсь, последний раз в жизни начав заикаться.

— Твоя и Дианы. Я родилась ровно через девять месяцев после твоего исчезновения. — Она немного помедлила, затем добавила: — Думаю, мама с самого начала боялась, что ты не вернёшься, и… ну, ты понимаешь.

— О боги! — сказал я.

Пенелопа взяла мою руку, нежно сжала её и заглянула мне в глаза — точно так, как это делала Диана.

— У тебя шок, Артур. Проходи же в дом.

Я молча кивнул, и мы вместе вошли внутрь. В просторном холле работал кондиционеры, было сухо и прохладно. Поскольку к этому времени солнце полностью скрылось за грозовыми тучами, Пенелопа включила свет. Очевидно, большинство бытовых устройств в доме работали от электрического тока, а его генератор подключённый к Формирующим, скорее всего, стоял в подвале. Это было вполне в духе Сумеречных, исповедующих разумное сочетание колдовства и достижений технологической цивилизации в гармоническом единстве с природой. Такая позиция нравилась мне больше, чем практика Царства Света, где чары использовались на каждом шагу и вместе с тем их применение было строго регламентировано многочисленными директивами Королевского департамента бытовой магии.

— Ты голоден? — спросила Пенелопа, усадив меня в кресло.

Я отрицательно покачал головой:

— Нет.

— Что-нибудь выпить?

— Нет, спасибо.

— Тогда, может, сигарету?

Несколько секунд я колебался, затем утвердительно кивнул:

— Да, пожалуй.

Пенелопа открыла тумбочку, стоявшую рядом с моим креслом, поставила наверх пепельницу, достала начатую пачку сигарет и раскурила две, одну из которых потом протянула мне.

— Благодарю, — сказал я, глубоко затянулся, сразу же выдохнул дым и закашлялся.

Пенелопа удивлённо взглянула на меня:

— Ты не куришь?

— Вот уже двадцать лет. Когда я регрессировал, то напрочь позабыл об этой привычке.

Пенелопа молча сделала несколько затяжек и раздавила сигарету в пепельнице. В среднем девяносто из каждой сотни взрослых колдунов и ведьм были заядлыми курильщиками, остальные десять процентов курили от случая к случаю и считались некурящими. В отличие от простых смертных, никотин не вредил нашему здоровью — вернее, нам не составляло труда устранить все негативные последствия курения. И вообще, мы не боялись телесных недугов; другое дело — болезни души и разума. Их никакими чарами не излечишь.

— Юнона говорила, что у тебя была потеря памяти, — отозвалась Пенелопа. — Ты это имел в виду?

Я неопределённо кивнул, испытывая некоторую растерянность. Возвратившись в Экватор, я твёрдо решил взвешивать каждое своё слово о Срединных мирах. Я тщательно продумал, что буду говорить Юноне, что — деду Янусу, что — брату Амадису, что — кузену Дионису и тёте Помоне, а что — всем остальным. Но сейчас я был полностью сбит с толку новым, неожиданным для меня обстоятельством — моим отцовством. Я должен был привыкнуть к этому, разобраться в своих чувствах, и мне очень не хотелось в первом же разговоре с дочерью что-то скрывать, а тем более — лгать.